Сегодня театральное пространство прочно ассоциируется с «черным ящиком». Во многом это связано с концепцией «четвертой стены», ставящей зрителя в роль наблюдателя, и с психологическим подходом в режиссерском театре, который предполагает, что актер должен буквально стать своим персонажем, «войти в образ». Но уже в XX веке «четвертая стена» начала активно разрушаться, и современные режиссеры продолжают это делать.
По теме: Сценография студии Фуксас к операм Пуччини в Риме
С другой стороны, «белый ящик» часто ассоциируется с галереей современного искусства и пространством для выступлений – синкретической формой искусства, частично связанной с театром, но отдельной от нее. Белое пространство каким-то образом связано с идеей пустоты и чистого листа. Например, у Ильи Кабакова есть работа «Пустая картина», которая не представляет собой буквально чистый холст — видны швы и нанесена белая краска. В театральной сценографии есть и символический диалог чернокожих людей – типа «Черного квадрата» Казимира Малевича – и белого Кабакова. И логично, что создатели произведения делают это не случайно, если выбирают для постановки не родной «черный ящик», а «белый куб». INTERIOR+DESIGN решил разобраться в мотивах на примере трёх изображений и их художественного языка, важной частью которого является пустое пространство.
